Живая вода. Святочный рассказ.

У Кати Пахомовой за последнее время произошло всего разного столько, иным на полжизни бы хватило. А случились эти события, потому что Катя случайно услышала разговор мамы и бабушки. Бабушка говорила, что дядя Володя – тот самый, что первого сентября школе мячики дарил – депутат, и многое может. Катя рассудила по­взрослому. Чем к какому­то Деду Морозу обращаться за подарком, от которого кроме игрушек ничего и не дождешься, лучше попросить дядю Володю. Пусть этот дядя сделает так, чтобы Катя могла повидать своего любимого папу. Папа Кате обещал сводить ее в сказочный зимний лес, но не успел. Его позвали в армию.

Она в письме все, все рассказала, как было. Запечатала. Какой же указать адрес?

Подумала и большими буквами написала «Депутату дяде Володе».

Чудо свершилось! Дядя Володя в компании Деда Мороза и Снегурочки приехал к Пахомовым.

– Самое заветное желание, Катя, надо громко произнести на улице. А Дед Мороз и Снегурочка тебе помогут, – сказал дядя Володя и смешно пошевелил пшеничными усами.

Катя во дворе крикнула звездам: «Папочка! Я тебя очень жду!» Почти мгновенно в дальнем конце улицы появился военный. Форма – с иголочки, лицо светится от радости. Кате подарок протягивает. От удивления у девочки глаза круглые, радость через край, слезы по щекам. Шелохнуться не может. А мама обвила папину шею, целует его в нос, в губы. Целует и приговаривает: «Родненький ты мой! Солнышко ты мое ясное!» У мамы слезы ручьем. И у бабушки. И у Снегурочки. Но всё равно все смеются.

Папа приехал в отпуск и сдержал обещание, повез Катю и маму, и маленького Катиного братишку в сказочный лес. Ох, сколько там было чудес!

Катя и папа выходили в лес ранним утром, когда над горами и тайгой стоял серебристый туман.

Появлялось солнце, туман превращался в алмазные россыпи. Снег сверкал огоньками на ветвях елей и сосен. И невесомая алмазная пыль сыпалась с чистого неба. Высокие горы стояли в седых шапках. Легкие облака белыми кораблями плыли в голубые дали.

Катя и папа катались на ватрушках. Летели с горы, принимая в лицо снежные брызги, кричали от восторга. Кувыркались по снегу. Еще папа учил Катю кататься на горных лыжах. И она выписывала крутые повороты, поднимая фееричные фонтаны снежной пыли. После катаний и восхождений отец с дочерью спускались к незамерзающему белому ключу, бьющему из земли упругой струей. Вода в ключе была очень холодной, но очень вкусной. И от нее не болело горло.

– Потому что в этом ключе живая вода, – говорил папа.

– Разве вода может быть живой? – удивлялась Катя.

– Не знаю. Но когда я был маленьким, мне про живую воду рассказывал дедушка Серафим, – отвечал отец.

***
В утро перед отъездом Катя проснулась первой. Ей хотелось сказать «До свидания!» сказочному лесу, подарившему самые незабываемые дни. И она ускользнула на улицу. Возвращаясь домой, в стороне от тропы Катя услышала жалобный писк. Остановилась. Девочка понимала, где­то совсем рядом плачет котенок. Но взять домой животное без разрешения не решалась. Она даже вздрогнула, когда услышала: «Между жизнью и смертью всегда надо выбирать жизнь!» Обернулась. Перед ней стоял дедушка. На плечах белая шуба, в руках высокий посох. В бороде запутались снежинки.

– Как вас зовут, дедушка?

– Серафим! – ответил старец. – С котенком­-то что делать будем?

– Спасать!

Катя полезла в глубоченные сугробы, чтобы забрать маленького рыжего шалунишку, ослушавшегося маму и заблудившегося в сказочном лесу. Рыжик прыгнул в раскрытые ладони и благодарно посмотрел на девочку.

Катя принесла котенка к коттеджу и усадила на крыльце.

– Папа и мама, скажите мне правду! Если бы ваш друг нуждался в помощи, вы бы пришли к нему на помощь? – спросила Катя родителей.

– Ты притащила бездомного кота? – вздохнула мама.

– Он не бездомный. Мне его дедушка Серафим показал. Я всю ответственность беру на себя! – выпалила Катя.

Папа широко улыбнулся. И дочка помчалась за спасенным Рыжиком.

Так у Кати появился четвероногий друг, ставший умным рыжим котом. Рыжик всегда был рядом. И в горе, и в радости. И даже в те дни, когда пришло страшное сообщение о папе, пропавшем без вести, Рыжик не давал Кате плакать и вселял надежду на спасение.

Через несколько месяцев на мамин телефон позвонили из госпиталя. Врач сказал, что удалось выяснить фамилию и адрес военного, вынесенного разведчиками с поля боя. Но муж в тяжелом состоянии. Нужно приехать в госпиталь и успеть попрощаться с умирающим.

Мама тихо плакала всю дорогу. Катя крепилась. Не раскисала. Потому что в ночь перед дорогой Рыжик для Кати спел песню жизни.

Маму и Катю привели в отделение. На кровати лежал страшный человек с обожженным, исполосованным шрамами, лицом. Это был любимый папа. Катя дотронулась до руки, опутанной проводами, и словно обожглась.

– К сожалению, возможности медицины исчерпаны, – сказал доктор.

Мама рыдала. Катя не восприняла трагедии, но, жалея маму, заплакала. В гостинице мама просто рухнула на кровать. А Катя в глубоком кресле свернулась калачиком.

– Возможности исчерпаны! – повторил доктор.

– Катя! Почему ты спишь в тот момент, когда надо бороться? – услышала девочка и обернулась на странный голос.

На круглом подлокотнике сидел Рыжик. В зеленых глазах негодование.

– Рыжик! Это ты со мной разговаривал? Ты волшебник?

– Нет. Чудеса могут творить только люди. Скорее на улицу! Тебя уже ждет Серафим!

Катя стремглав бросилась из номера. Над огромной тайгой, лежащей по уральским горам, крылья раскинула январская ночь. На единственный фонарь зло налетали упругие струи метели. Гудели провода. У ног девочки змейкой вился холодный снег.

– Ты смелая девочка.

Рядом с Катей стоял дедушка с седой гривой волос и седой бородой, в которой путались и пропадали бесчисленные снежинки.

– Серафим! У меня умирает папа! Он горяч, как огонь! – в отчаянии крикнула Катя.

– Понятно! Это в нем бушует пламя смерти. Надо погасить адов огонь. Нужна живая вода, – ответил дедушка. – Но взять ее можно только из вечно живого родника. Зачерпнуть, да принести, не расплескав. – И старец показал тропинку.

– Я постараюсь, – ответила девочка.

Она посмотрела в добрые дедушкины глаза. А он с дуновением ветра растаял, как будто его никогда и не было. Девочка и ночь остались вдвоем. Вокруг непроглядный мрак. Свирепый ветер треплет кроны деревьев. Чем дальше по тропинке идет Катя, тем сильнее кряхтят, шумят, стонут старые сосны.

Громогласнее заунывный вой. В черном мраке пляшут неведомые огоньки. И черные тени скользят перед глазами, перепрыгивают через тропу, засыпают пригоршнями колючего снега. «Ах­ха­хаха!» – кричат непролазные заросли дикого шиповника. «Ого! Ого!» – вздыхает корявое дерево и тянет к девочке крючковатые сучья. «Угу! Угу!» – голосит разбуженный филин. «Вау! Рагу­у­у из лю­у­у­де­е­ей!» – поют голодные волки.

Но Катя, то жмурясь, то распахивая глаза, заслоняясь рукой, застывая от ужаса и холодея от страха, идет по извилистой тропинке. Вот и родник! Наполнив ведерко водой, она накрыла его своей шубкой, чтобы не расплескать драгоценную воду. Пора возвращаться. Тропинка круто уходит в гору и теряется в непроглядной тьме. Ветер нанес непролазные сугробы. Только мелкими шажками может Катя взбираться в гору. А время не терпит. Время бежит вперед, торопится. «Успеть! Успеть! Успеть!» – еле слышно шепчет Катя немеющими от холода губами. Успеть вылить пригоршню живой воды на папу. Дорога тяжела.

Секунды несутся вскачь. Над Катей прояснился небосвод. Меж сосновых вершин юлой полетели созвездия. Клонятся на запад. Предвещают зарю. «Чик! Чок! Трр! Брр! Скрр!» – скрежещут деревья. Мертвенным звоном звенят ветви. Трескучий мороз ползет по земле, замораживает лес, воду, птиц и людей.

Но Катя не сдается. Серебряные кружева наросли на челке, бровях и ресницах. Алмазные узоры проступили на спине и груди. Носик сливкой. Губы синие. Но девочка упорно идет вперед, несет ведерко с живой водой.

Еще немного. Еще чуть­-чуть. Вот и заветное крыльцо. Подняться на него не хватает сил. Но Катя сильная девочка. Она дойдет. Обязательно дойдет! Потому что между жизнью и смертью она выбирает жизнь.

Мама была удивлена, когда из палаты, где лежал муж, врач вывел Катю. Высокий и молодой, он крепко держал девочку за руку. А глаза его были полны удивления и светились радостью.

– Ваш муж очнулся, – сказал доктор маме. – А за дочкой следите. Она у вас любознательная проказница. Полила папу водой. Сказала, что раньше в нем был огонь смерти. Но она погасила его.

Мама подхватила Катю на руки.

– Зачем ты это сделала?

– Мама, это живая вода. За ней меня дедушка Серафим посылал, – прошептала дочка на ухо, доверив маме самую сокровенную тайну.

Владимир Бреднев