Дневники Леонида Невзорова, жителя деревни Касарги

Вместо предисловия

Имея начальное образование и не имея социального заказа на отображение исторических событий, Леонид Иванович Невзоров простым языком описал то, что было с ним и его большой семьей в годы преобразований и испытаний. Интересен тот факт, что первые записи о родословной и первых детских впечатлениях по стилю и грамотности, даже почерку, значительно отличаются от записей 1948 года. К сожалению, опубликовать подробные записи, сохраняя стиль, синтаксис, пунктуацию и орфографию автора мы не можем, такое издание требует специальной издательской подготовки текста с указаниями неточностей, орфографических ошибок, сносок с разъяснениями и сносок со значениями того или иного слова, чтобы современному читателю было понятно, о чем идет речь. Например, современный человек не сразу сможет правильно растолковать фразу: «На рыдване в два мерина таскали снопы на гумно». Поэтому мы позволили себе очень близко к тексту пересказать дневники нашего земляка, тем самым вернув современности в непредвзятом виде частичку нашей истории.

Родословная

Первая тетрадь записей Леонида Ивановича Невзорова начинается с родословной в том виде, в каком её представлял простой человек, родившийся в СССР в 1924 году и окончивший  сельскую школу в тридцатые. Интересен факт, что родословная ведётся со стороны матери.

«У нашей мамы было пять сестер и брат. Мама Мария Яковлевна  вышла замуж в Касаргах за Невзорова Ивана Панфиловича (Понфиловича в оригинале)».

Муж был старше мамы на полтора года. Нас родилось пятеро. Потом  перечисляются мамины сестры с мужьями и детьми. Всей родни в  начале XX века было около тридцати человек. В Касаргах Подкорытовы и Невзоровы, в деревне Ключевке Казанцевы.

И немного о личном хозяйстве. «У нас,  у нашего тяти Невзорова Ивана Панфиловича  было хорошее хозяйство. Дом в две комнаты с сенями. В горнице стояла русская печь. Горница с двумя окнами на двор. Сам дом был крыт тесом. На задворках два амбара. Амбар под пшеницу и рожь, и амбар под овес и ячмень. Завозня с ямой для хранения картофеля. Погребушка для хранения продуктов. Теплый хлев для скотины. Крытый двор с разгородками. Стоянка для коров.

В хозяйстве было три лошади: два мерина и Рыжуха. Мерины Пеганко и Бурко. Держали 2 коровы, 10 овец и свиноматку. У нас были пахотные земли, садок (лесной массив) и сенокосные угодья. Хозяйство охраняла собака»

Нового дома строить не будем

«Тятя Иван Панфилович задумал перестроить дом. Купил лесу, пиломатерьялу, кровельного железа. Нарезал пиломатериалов на рамы и косяки. На фундамент возили камень. Делал он это с помощью односельчан. Односельчане приходили с лошадью и подводой, чтобы помогать. Еще звал помогать соседей. Договорился с плотниками. Назначили время, когда приступать к строительству.

Но тятя поехал в Челябу.

Челябинский автобус

Там встретил друга по службе, офицера. Завели разговор о жизни. Время как раз было неспокойное, как раз после гражданской войны. Друг ему посоветовал: «Иван Панфилович, строить дом не начинай. Будет коллективизация. Время предстоит опасное».

Тятя приехал домой и рассказал о встрече своей жене Марии Яковлевне и решил, что нового дома строить не будет. В начале 1930 года тятя всю заготовку: лес кругляк, пиломатериал, рамы, косяки, стекло, – все продал в совхоз КапоЗис. ( правильно КПЗиС)

/Примечание: здесь автор не точен. Кузнечно-прессовое производство (КПЗиС) в Челябинске развернулось в связи с эвакуацией автомобильных заводов из Москвы в 1941 году. Есть данные, что в Сосновском районе в последующие годы было подсобное сельскохозяйственное предприятие, обеспечивающее работников завода продуктами сельскохозяйственного производства. В 1930 -31 году  в деревнях, близких к мельнице Толстых,  создаются колхозы «Сдвиг», «Плуг и молот», «Новый ключ»/.

Совхоз организовался на мельнице Толстых. Увезли всю заготовку туда на тридцати подводах.

О родных полях и поезде

У нашей семьи за рекой были пахотные поля, сенокосы и лес. Лес и поля были окопаны. Была только дорога, на которой стояли ворота из жердей. На поля заезжали и ворота закрывали. На полях тятя сеял зерновые, мак и лен.

Рядом с нашими полями пролегала  прямоезжая дорога на Есаульский. Поэтому, когда мак созревал, поля нужно было охранять. Односельчане и проезжие мак  крали. У нас в лесу около поля было два куста черемухи. Около одного из них был балаган. Его складывали из дерна. Во время полевых работ в нем отдыхали, мама сюда приносила обеды.

Еще пахотные земли у тяти были за маяком у озера Кисегач и у деревни Медиак.

Во время  работы у озера Кисегач тятя в свободное время ставил сети. Рыбы было вдосталь: чебак и карась.

Однажды летом мы с тятей в ходке поехали на поля к Медиаку. Лежали они за железной дорогой. Мы подъехали к железнодорожному переезду. И в это время показался паровоз. Мимо нас пролетели вагоны. Так я в первый раз увидел поезд.

Порядок на трапезе и праздниках

Тятя всякой муки намелет: простого помола и сеянки. Мама сама у нас пекла хлеб. Хлеб всегда получался хороший. Калачи, булки, пышки – одно объедение.

Из ржи делали напитки. Рожь проращивали, потом сушили. Получали солод. Из него делали кулагу и гнали на сусло. Сусло было вкусным, темно-вишневого цвета. Из него настаивали квас. У нас был десятиведерный бочонок. Квас готовый был пахучим и вкусным.

Из пшеничной муки делали толокно. А к Христовым праздникам мама делала сырнички с изюмом. Тятя ездил в Челябу, покупал орехов, конфет, яблок. На еду никогда денег не жалел. И у нас на христов день всегда покушать было в избытке.

Порядок был такой. Тятя зажигал лампадку. Все помолятся. Потом садятся за стол. Мама на стол наставит всего достаточно. И все степенно едят. Пока все не покушают, из-за стола никто не выходит. Как все покушали, встали, помолились. И уж потом все вышли.

На праздник не работали. Зимой ребятишек отпускали на каток, летом на улицу. А тятя любил ходить в правление. Там мужчины-казаки собирались, вели разговоры, играли в пешки.

Сапожки

Тятя как-то ездил в Челябу и купил мне новые яловые сапожки.

Работа обувной артели

Привез и сказал: «Олка, я тебе привез обновку. Яловые сапожки».

Сколько было радости! Сапожки были пошиты аккуратно и были такие красивые. Я первое время их берег.

Однажды летом мама носила с ключа воду. Она пошла на ключ за водой и меня позвала: «Олка, пойдем со мной на ключ!». Я был в сапожках. Побежал с мамой на ключ. Она набрала воды, а я попросился еще поиграть у ручейка. Мама разрешила, сказала: «Я еще по воду приду». Я сапожки снял и стал играть. Пускать в ручейке щепочки, кидать  камушки. Сапожки снял и положил у ключа. Так я играл долго. Стало вечереть. Мама больше на ключ не приходила. И я пошел домой. Вечером она заметила, что я босой и спросила про сапожки. Тут я хватился. И вспомнил, что оставил их у ключа. Мы сходили с мамой на ключ. Но сапожек уже не было. Она вечером поспрашивала у соседей и у разных людей, не взял ли кто сапожки? Но никто не сознался. А потом мы узнали, что односельчане прибрали сапожки к рукам.

Продолжение следует

Главное фото: Леонид Иванович Невзоров