Дневники Леонида Невзорова, жителя деревни Касарги

Продолжение. Предыдушие главы можно прочитать здесь

Мама – колхозница

У нас был большой двор. На нем были колхозные овцы. Мама за ними ходила. Корма: солому, сено, мякину – подвозили коневозчики. А мама ухаживала за овечками, кормила их. Когда они начинали ягниться, то приходилось и ночью вставать, ходить с фонарем, смотреть. Ягнят с матерью заводили в теплый хлев. А самых слабеньких  заносили в избу. За ягнятами мама ходила, как за своими.

Во дворе была поставлена колода. Из нее овцы пили воду. Воду привозили на лошади из ключа. Ведром набирали, ведром разливали. Овец в нашем дворе было сто голов.

Раскулачивание

Тятя работал в обществе охотников. Его дома не было. А маму проводили в Шарбаки (деревня Щербаки). В Шабраках была школа-семилетка. В этой школе учился Ваня. И надо было помогать в школе, белить и мыть полы.

А местные власти дали указание на раскулачивание.

В тот день мы были одни дома. Закрылись на задвижку и сидели на полатях. Полати у нас были большие. На них можно было сидеть и взрослому человеку. И вот пришла комиссия. Было это осенью 1930 года. В комиссию по раскулачиванию крестьян были назначены Попов Андрей Андреевич, Попова Елена Гавриловна, Попова Александра Павловна, Невзорова Степанида Семеновна. Они и пришли к нам. Видят, снаружи замка нет. Стали стучать в двери. Постучали и ушли. Потом еще раз приходили. Мы им не открыли.

Только мама пришла к дому, они опять  пришли. Не дали маме даже в дом зайти. «Вы подлежите раскулачиванию. Ваше имущество конфисковано», – и комиссия зашла в дом. Мы, дети, заплакали. А они начали действовать и делать свое дело.

Из сундука стали выбрасывать мамины кофточки и юбки старинного пошива. Все бросали на пол: детское белье, рубашки, штанишки. Хорошего ничего в сундуке не нашли. Попали им на глаза шоколадные конфеты с полкилограмма. Они хотели забрать. Но мама не дала им взять, забрала конфеты, сказала: «Я берегла конфеты детям!»

В сенях у нас стоял ларь с мукой. Они взяли колун и сломали внутренний замок. Муку выгребли в мешки и унесли на подводу.

Потом залезли на вышку. Искали деньги и золото. На вышке нашли кровельное железо. Стали его сбрасывать. Только звон стоит, что они делают. Пришел уполномоченный по раскулачиванию. Стал с мамы справлять деньги. Стучал по столу наганом и кричал: «Подавай деньги!». Ничего он не добился. Ушел восвояси. Дружинин стал справлять с мамы хромовые сапоги. Мама сказала, что сапоги продали и купили муки.

В подполе хранили картошку. Так они закрыли лаз на замок.

Мы остались без хлеба и картошки на верную голодную смерть.

Вечером пришел тятя с работы – а нас обчистили до основания.

Михаила Ивановича тоже раскулачили. У него и брать-то было нечего. Он у тестя в малухе жил. Купил в Челябе портрет Ленина, и сделал в раму под стекло. Портрет забрали и повесили в контору.

У нас дом был старый. Крыша дома была крыта тесом и уже изгнила и стала ветхая. Нас не выгнали из дома. Мы остались жить в нем. А Павла Афанасьевича, соседа нашего, раскулачили, и семью сына с женой и детьми, мальчиком и девочкой, и стариков посадили в сани в короб и увезли на станцию. Потом отправили на Север. А дом их опечатали.

Жизнь после раскулачивания

Тятю, как кулака, с работы уволили. Жить эту зиму нам было очень плохо. Тятя даже написал жалобу Михаилу Ивановичу Калинину в Москву. Но пока перебивались. Какое барахлишко было припрятано, тятя возил в город на базар и там торговал. Еще тятя рыбачил на Кунгуле (озеро Кумкуль). Ловил рыбу на удочку. Наловит сначала мормыша, потом отправится на рыбалку. Ловились чебак и окунь. Рыба тогда в озере была крупная. Принесет рыбы домой, мама начистит и варит уху или жарит на сковороде. Тятя, как ему не было тяжело, всегда нас кормил. Еще в завозне у нас яма была. Её не тронули. Из погреба всю картошку вывезли, а в яме осталась. Она нам помогла выжить.

Весной 1931 года, когда появилась первая зелень, очень радовались. Кислятку, медунки, крапиву, пучки, – все собирали и употребляли в пищу. Картофель экономили на посадку.

Огород копали лопатами вручную. Посадили несколько ведер картошки. Больше не было, на посадку не хватило. Остальную землю засеяли рожью.

Лето прожили, не голодали. Тогда уже пошли в лесу ягоды и грибы. Грибов было много. И ягоды клубники тоже много. Её сушили на зиму. А грибы солили.

К концу 1931 года пришли документы на восстановление в правах на нашего тятю и Михаила Ивановича. Кое-что нам отдали назад. Корову Красулю вернули. Она отелилась в колхозе, так телочку нам не отдали. И свиноматку, за которой ходил тятя, не отдали тоже. Но мы радовались, что нас восстановили в правах. Тятя пошел работать в колхоз конюхом.

Первые тракторы

 В тридцатых годах мы увидели первые тракторы. Их было мало, и были они заграничные. Миша у нас был документистый. Выучился и стал трактористом. Он работал на «Фордзоне».

В тридцатые годы в деревню стали приходить первые тракторы. Сколько было радости. Ликовала вся деревня. Землю начали обрабатывать тракторами.

Школа

В 1932 году мне исполнилось 8 лет. Осенью, 1 сентября, мне предстояло идти в школу. Мама меня собирала. Надела новые штанишки, новую рубашку и дала новую фуражку. Повела меня в школу. Дети, кто был рождения 1924 года, пришли в первый класс. Школа наша стояла на берегу.

Учителем в начальной школе был Митрей (Дмитрий) Иванович. Он выдал нам буквари. И стал учить писать на грифельных досках. Дети в то время не умели ни читать, ни писать. Учебников не было. Учебники появились позже.

2 года я проучился в нашей школе. Зимой школа сгорела. Видимо, истопник натопил сильно печи и произошел пожар. Все сгорело, спасти не удалось ничего. Тогда под новую школу отдали Ивана Егоровича дом. Тогда уже нас учил учитель Попов Петр Антонович.

Мобилизованный

В колхозе осенью 1932 года началась мобилизация. Колхозников стали мобилизовать на строительство Челябинского тракторного завода и электростанции ЧеГРЭС.

Попал на строительство и наш тятя. Копал котлованы под строительство будущего завода. Все делали вручную. Техники не было. Вручную закладывали фундамент. Носили кирпич на носилках и возили на тачках. Большие партии подвозили на телегах.

Тятя проработал на строительстве завода 2 месяца. В выходные дни приезжал домой навестить свою семью. Рабочих, что работали на строительстве завода, отоваривали. Тятя в выходные привозил продукты. Привезет хлеба пеклеванного (хлеб из ржаной муки мелкого помола), белый хлеб душистый. Навезет сахара, конфет, соленой красной рыбы. Мы были так рады приезду тяти. Прыгали от радости.

Поедем жить в город

Однажды тятя приехал из города на выходной и предложил маме оставить деревню. «Мария, давай в Касаргах бросим хозяйство. Поедем жить в город». Тяте в городе в бараке давали комнату. Мама отказалась: «Как мы, Ваня, жить в городе будем. Я даже не представляю. У нас хозяйство. Как все бросим? Жить я в городе не сумею».

Так мама и не согласилась на предложение тяти уехать в город. И тятя со стройки вернулся в деревню.

Продолжение следует

Главное фото: Леонид Иванович Невзоров