В 1883 году в Челябинске на пожертвования горожан было выстроено новое здание церкви во имя св. Симеона Верхотурского. Первый в городе храм в честь русского святого был украшен, как тогда говорили, «усердием Долгодеревенской станицы».
… А лет через 100 Симеоновскую церковь у нас знал каждый. Хотя бы потому, что церквей в районе тогда не было вообще, а возле близкой Симеоновской в те годы выстроили прекрасный автовокзал. (Отсюда начинались маршруты всех «наших» автобусов).
В 1998 году священник отец Иоанн и зам. главы района Геннадий Суздалев часто приезжали в этот челябинский храм – по делам только что воссозданного прихода нашей Свято-Троицкой церкви. Однажды в кладнице Симеоновского храма гостей подвели к старинным иконам в тяжелых серебряных ризах. Оказалось, весь главный иконостас этой церкви (а также помещенная над Царскими вратами икона «Тайная вечеря», иконы главного храма «Петр и Павел», «Николай Чудотворец» и иконы на другие евангельские сюжеты) написаны более ста лет назад. В Долгой!..
Икона Божьей Матери Табынской, особо чтимая верующими, молящимися за детей, – тоже была создана станичными мастерами. Чеканщики украсили ризу орнаментом, розами. А на нимб реставраторы уже в ХХ веке нанесли самоцветные каменья.
Через несколько дней с благословения настоятеля отца Бориса мне разрешили увидеть некоторые иконы в кладнице, хранилище-запаснике и в реставрационной мастерской. У окна стояли две иконы, наверное, извлеченные из гнезд иконостаса для реставрации. Это были иконы «Параскева Пятница» и «Понтилимон Целитель».
Прямо по неровной деревянной поверхности на обороте этих икон были выведены имена Федор и Фелицата. Рядом значилась их фамилия, «Силины» или «Сильвины». Эта фамилия пришлась на место соединения досок повыше деревянной планочки (шпоны). Поэтому читается не совсем разборчиво. Чуть выше стоит фамилия Боровских, выведенная более четко. Имена Боровских не обозначены (наверное, трудилась вся семья). Достаточно отчетливо смотрится другое имя – Егор Чуваков. Рядом с Чуваковым подписано отдельно, и тоже очень ясно – «Надежда Монакова».
– Скорее всего, в вашей станице в последние годы девятнадцатого века работала большая иконописная мастерская, – сказал в тот день художник-реставратор Сергей Николаевич Чекотин. – В артели, получившей большой заказ, могло работать около 20 художников-иконописцев и примерно столько же чеканщиков. То, что в артели трудились женщины, не так уж необычно.
На сегодня следов мастерской в Долгой не найдено. Начиная с 60-х годов, ее безрезультатно искали журналисты «Заветов Ленина» (теперь «Сосновская нива») Яков Вохменцев и Геннадий Бадьин. В 2000 году по настойчивой моей просьбе потомственная долговчанка Анна Андреевна Кузнецова рассказала о каждом доме, стоящем по дороге на Челябинск и на улице Старой (в начале 20 века в Долгой домов было еще мало). Из уст Анны Андреевны прозвучали славные казачьи фамилии и даже уличные прозвища хозяев (например, Завьялов-Сам, Саня Плешивый). Но никаких воспоминаний, что когда-то в какой-то избе могла работать артель мастеров, в нашем селе не осталось.
Версия 1. Работа с иконами и серебром окладов требует тишины и некоторой изоляции. Торговая и быстро растущая Долгая была слишком бойким местом. Поэтому мастерская могла располагаться на удалении, в одном из станичных казачьих поселков. Или мастера трудились в городе. Не исключено, даже поблизости от самой Симеоновской церкви, заказавшей иконостас.
Версия 2. Может, на обороте икон значатся фамилии состоятельных жертвователей, их заказавших? Так поначалу мне казалось. Но нет. Опытные реставраторы с этим не согласились. На рубеже 19-20 веков на оборотах размещались лишь подписи мастеров-иконописцев. То есть столетняя загадка остается неразгаданной.
Автор Ирина Русакова
Загрузка ...
