Дневники Леонида Невзорова, жителя деревни Касарги

Продолжение. Предыдущие главы можно прочитать здесь

На допросы в ГПУ

Из города в деревню стали приезжать сотрудники ГПУ. Тятю допрашивали. Спрашивали, что делал в революцию и гражданскую войну? У кого служил, кем служил? Сколько у тебя семьи? Сколько было земли пахотной? Сколько лошадей имел и коров дойных? Держал работников на своем подворье?

Тятю так гэпэушники перепугали, что он забыл, сколько у него семьи было. Допросы были жестокие, в пот бросит и в озноб.

Сотрудники ГПУ были вооружены. На них хромовые тужурки, хромовые галифе с красными лампасами. Они были очень строги к людям труда. К тому поколению. Тятю допрашивали несколько раз. А потом исключили из колхоза. Он остался без работы.

Неурожай 1932 года

В 1933 году было голодно. В 1932 году не уродилось ничего. Не было хлеба. Не было картофеля. Люди в деревне ходили по старым гумнам, где была солома, мякина, и провеивали мякину на ветру. Попадали семена всякой травы и зерно. Это приносили домой, сушили и на жерновах мололи. Из такой муки стряпали оладушки. Так и жили. Продавать из домов уже было нечего.

Я тогда ходил в школу. Нас водили на обед в столовую к Ивану Михайловичу. Однажды я до дома не дошел, упал на снег, где стоял. Меня привели домой. Залез на печь. На печи отогревался. Она спасала своим теплом от холода и голода.

Как заболел и умер отец

Однажды зимой тятя возвращался с рыбалки с Кункуля (озеро Кумкуль, недалеко от деревни Касарги). У него там были друзья башкиры. Он там бывал и ночевал. Друзья жили тоже бедно, впроголодь. Но у них всегда можно было остановиться.

Зима выдалась суровая. Вот однажды зимним вечером он собрался и пошёл домой. Сказалось недоедание и длинный путь. Тятя не дошел до поскотины, у него отказали ноги. В этот вечер поднялся сильный ветер и пошел снег. Тятя упал и встать не мог. Тогда он пополз. Весь намок и замерз. Одежда вымокла в снегу. Он совсем выбился из сил и кое-как дополз до ворот. Постучал.

А мама не спала. Беспокоилась, что Вани долго нет, и не случилось ли с ним чего? Услышала стук в ворота. Вышла за ворота, смотрит, а тятя в снегу лежит недвижим. Весь обмерз. Она его затащила в избу и стала растирать снегом. Только такие у нее были возможности. Её старанием и настойчивостью тятя стал приходить в себя, отогреваться.

Но это не прошло даром. Здоровье у тяти стало ухудшаться. Он заболел, и некоторое время вовсе никуда не ходил. Через несколько дней его стали сжимать судороги. Было это ночью. Он сильно стал кричать.

Мама сходила к Мише и сказала, что тятя сильно заболел. С отцом стали отваживаться. Наливали теплую воду в бутылки, клали подле больного. Растирали икры ног и мускулы рук. Кое-как болезнь стала проходить. Врача в деревне тогда не было. Зимой 1933 года тятя все время недомогал. А потом случилось непредвиденное. У тяти поднялась температура сорок градусов. Было это в конце марта. Надо было свозить тятю в больницу в Долгую. Но лошади у нас не было, и негде было взять лошадь, потому что мы в колхозе не работали. Фельдшер Подкорытов Иван Григорьевич сказал, что надо бы сбивать температуру, но лекарств нет. А у тяти воспаление легких.

Тятя уже впал в обморок. Но потом пришел в себя и говорит маме: «Сколько дней я уже не спал, а тут заснул».

Фельдшер от нас ушел. Мама собралась доить корову Красулю. Корова недавно отелилась.  Мама только подойник взяла. А тятя сказал: «Соль», – выдохнул и больше не пошевелился.

Мы, дети, заплакали. Мама говорит: «Тятя спать будет». Но мы поняли, что он умирает и покидает нас навсегда. Мама меня послала к тете Стюре. Я по деревне бегом побежал. Бегу и плачу. Тете Стюре сказал, что тятя у нас помер. Тятя помер 29 марта 1933 года в шесть часов вечера. Так перестало биться сердце Невзорова Ивана Панфиловича. Мы остались полусиротами. Миша уже жил своей семьей. Ване было 15 лет, Марии – 12, мне было 9 лет, Вале шел 4 годик.

Новая весна

Как бы ни было горько, а жизнь продолжается. Весна 1934 года выдалась дружная. Весь снег разом растаял, потекли ручьи. Вода с полей быстро спала. Мы стали ходить на прошлогоднее картофелище. Собирали мороженый картофель. Принесем домой, вымоем. И мама из мороженой картошки стряпает олябушки. Ели с молоком и говорили, что очень вкусные.

Потом появилась первая зелень.

Кормилица корова Красуля

После смерти тяти нам жилось очень трудно. Спасала нас от голода корова Красуля. Доилась она хорошо, в один подойник молоко не входило. Благодаря Красуле мы выжили в голодные времена.

Мама накопит молока и сделает варенец. Пойдёт в город и продаст его на базаре, привезет хлебушка домой. Сколько было радости, когда в доме пахло хлебом. Мама по тоненькому ломоточку отрежет. Даст нам. Мы съедим вместо конфет.

Мы жили не в колхозе, нужно было платить налоги. Мама молока копила, продавала на базаре и платила этими деньгами налог. Если налог во время не заплатить, приходили агенты по сбору налога, стращали, что за неоплаченный налог заберут корову. Мама их уговаривала: «Кроме коровы и нет никого. Я молока накоплю, продам и оплачу налог.

Тяжелые годы выпали маме после смерти тяти, прокормить и поставить детей на ноги. Про одевку и говорить нечего. Ходили мы в ремках. Купить обновки было не на что. Мама все юбки, что у нее в девичестве были, перешила нам на рубахи.

Новое вступление в колхоз

Михаил Иванович вступил в колхоз и устроился кузнецом. Он стал просить правленцев (управленцев) колхоза, чтобы мать приняли в колхоз. Но первое время нас в колхоз не принимали. Тогда Миша сказал правленцам: «Если мать не примите в колхоз, я из колхоза уволюсь и уйду работать в МТС. Меня звали. Говорили, приходи, дадим квартиру и работу кузнеца».

Правленцам колхоза деваться некуда – кузнец им нужен – они взяли нас в колхоз. «Пишите, – говорят, – заявление о приеме в колхоз». Миша за мать написал.

Нас на общем собрании колхозников в колхоз «Сдвиг» приняли.

Время было весеннее. Посевная. Колхозники стали боронить поля. Брали для этого коров. Мама Красулю на бороньбу (боронование) не давала, но деваться было некуда, пришлось  отдавать.

Коровы ходить не хотели. Было мучение. Я с мамой ходил боронить. Подгонял коров.

На посевную в колхоз из района приезжали уполномоченные. Их называли толкачи.

Продолжение следует