Дети просят деньги у прохожих. Нужда или дурная привычка?

Тема в соцсетях

Посыпались комментарии – помогать или не помогать маленькому попрошайке? «Если есть душа  – нужно ребёнка накормить, напоить! Если есть гражданская ответственность – позвонить в ПДН, Соцзащиту, сдать в приют!» Романтики предлагали устроить для пацана большой подарок на Новый год. Умудрённые житейским опытом задавались вопросом – не маскарад ли это? На что от сердобольных получали отповедь: мальчик хочет кушать, поэтому просит денег на чипсы, шоколадки, газированную воду.

В наши сельские посёлки вернулось явление девяностых. В то время попрошайничество никого не удивляло: кто-то подавал, кто-то отворачивался, кто-то прогонял.

Нужда заставила или промысел?

По давнему опыту работы с правоохранительными органами знаю, профессиональные попрошайки-дети чаще всего сбор ведут в общий котёл, контролируемый взрослыми. Доводилось под Красным полем встряхивать на предмет бродяжничества и попрошайничества клановые структуры во главе с «барончиками». Правда, сам «барон» напрочь отрицал связь попрошаек с общиной. По его словам, его люди (женщины, дети, многие мужчины) занимались работой. То есть девочка-подросток, гуляющая по базару и предлагающая погадать, – не попрошайничает. Она работает.

В других диаспорах попрошайки работают на многочисленную семью. Иногда попадались действительно семьи без документов, с больными родственниками, живущие за гранью нищеты. Но дети, просящие «позолотить ручку!» или «дех пули!», – вроде явление обыденное.

У наших детей семи-десяти лет, бродящих возле больших торговых точек, чаще всего, это тоже промысел. Только немного своеобразный: сиюминутный.

История – один в один

В прошлом году в учхозе  бродил мальчик и приставал ко всем прохожим с просьбой дать пять рублей. Потом ребёнок как-то оказался в центре Долгодеревенского на площади и съел у торговца сладостями десяток фиников. Пришлось мне, – вот куда денешься от сердобольности?– покупать у продавца по полкило фиников, изюму и орешков, чтобы пацана отпустил. Хозяин отпустил, а я посадил его в машину и стал расспрашивать о житье-бытье.

Мальчик сделал очень грустное лицо и нарисовал мне ужасающую картину тяжелой жизни, с вечным одиночеством, голодом и злыми учителями. Картина мира стремительно изменилась, как только мы собрались поехать в Солнечный социальный приют для детей, попавших в тяжёлую жизненную ситуацию. Мой юный знакомый наотрез отказался от чистого белья на кровати, приличных завтрака, обеда и ужина по расписанию, помощи в приготовлении уроков и не отослал меня на три буквы, как это сделал с моей знакомой днями ранее только потому, что не знал, насколько я могу рассердиться. Вскоре мальчик переехал в другой посёлок.

Но тема не исчезла. Появился другой ребёнок. После сообщения в соцсетях редактор «Сосновской нивы» несколько раз встречалась с ним.

«Я гуляю»

Вот что рассказывает Анна Махнина:

– Первая встреча была мимолетной. Мы выходим из магазина, на крыльце стоит парнишка лет семи. Мордашка немытая, без шапки – это в ноябре-то!

– Дайте 11 рублей, не хватает!

Не расслышала даже, на что не хватает. Обернулась в недоумении – давно в нашей деревне дети денег не просили на улице. Парень улыбнулся.

Спустя день мы встретились у того же магазина. Мне уже рассказали, что деньги мальчик просил не один раз и не в одном месте. Что дома у него не голодно. Да, остался без мамы. Но есть отец, который старается содержать семью.

– Но знаете же, им все чего-нибудь подавай! Суп есть не будет, пойдет на чипсы выпросит, – это мы прощаемся с продавцом.

Дальше некоторое время идем с мальчиком. Меня только что предупредили, что пацан не голодает, но первое желание – накормить.

– Пиццу будешь?

– Буду!

Пицца перекочевала ему в руки, за ней орешки со сгущенкой. Есть он их не стал, равнодушно принял и держал в руках.

– Ты не боишься к чужим подходить? Ведь бывают злые люди.

– Не боюсь. Когда злые, я от них убегаю.

– А что, приставали уже злые? Мужчины или женщины?

– Да никто не приставал.

– Иди домой, темно уже.

– Не. Я гуляю.

Схема почти одинаковая. В прошлом году нахалёнок гулял до темноты и припрашивал денег. И в этом году история та же.

Артист, романтик, аферист

Социальный педагог одной из школ говорит, что в отличие от взрослых, дети быстро учатся соответствующему поведению и мгновенной оценке состояния окружающих. Нужно заметить, что такие дети – не воры. Это первая подкупающая особенность: голодает, чумазый, плохо одетый, без шапки в мороз, сопли до нижней губы, – а чужого не возьмёт. Ответная реакция большинства взрослых людей – помочь чем могу. Сам от одиннадцати рублей не обеднею.

Вторая особенность личности: такой ребёнок без всяких специальных тренингов умеет вступать в тесный контакт с чужими людьми. Не верите? Попробуйте сами. Поднимите сейчас телефонную трубку, наберите незнакомый телефонный номер и пригласите к телефону Змея Горыныча. 50% взрослых не сделает этого вообще, 30% не могут позвать, и 24% выговорить. И только взрослый артист, наученный вести себя ситуативно, может это сделать. Из детей подобного склада вырастают хорошие журналисты, артисты, аферисты, мошенники на доверии.

В-третьих, это романтическая натура с жаждой приключений. В большой семье он может быть один такой.

Нас это тоже обеспокоило, потому что многие характеризовали нашего знакомого как ребёнка из проблемной семьи. Самое время обращаться в органы социальной защиты.

Семья под контролем соцслужбы

Специалист соцзащиты Евгения Сафина дала сотрудникам газеты подробную информацию и о мальчике, и о семье. Семья неполная, отец один воспитывает и содержит четверых детей. Социальная служба осуществляет всесторонний контроль, и причин лишать отца родительских прав у службы нет. Мужчина работает. В доме есть специальная бытовая техника, дети в школу ходят опрятными. Есть запасы простой, но сытной и разнообразной пищи.

С ребёнком, замеченным на улице, проводится работа и сотрудниками соцзащиты, и службой по делам несовершеннолетних. Мальчик вместе с папой был на заседании комиссии, обещал, что больше так поступать не будет. Возможно, что в развитии ребёнка имеются скрытые психические отклонения, и он будет обследован психолого-педагогической комиссией, но не ранее чем к концу учебного года.

Отец идёт на сотрудничество с органами социальной защиты. Но просит посторонних людей не вмешиваться в частную жизнь семьи.

Из всего нами узнанного напрашивается вывод: не потакать мальчику и не давать денег. Может быть, даже напугать. Из уст незнакомого человека слова про изолятор и детский дом прозвучат более убедительно, чем из уст женщин соцзащиты, которых наш герой видел уже не раз. Может быть, мальчишке попадётся хороший педагог в любой из школ, секций, студий, кто жажду приключений, романтики, способность к коммуникабельности направит в правильное русло.